***

Весы доверия
Укол неподвижности
Темя материи
Племя излишества.

Место неверия
Степени пышности
Ветер смятения
Мякоть, и дышится.

Облачность бывшая,
Прочно уплывшая.
Страшная искренность.
Тучная вишенка.

Берег изгнания.
Степень везения.
Сень разнесения.
Лестница лишнего.

День опасения.
Мороси книжности.
Поле стерильности.
Больше не пишется.

Чаще, чем хочется,
Реже, чем слышится.


***
Никсе

На Тель-Авивском пляже — фрисби
В лесу — кукушка и могилы.
Различны праздники и тризны.
Различны шляпы и мундиры.

И одинаковые звёзды
за небосводом голубым.
Тащи туда свою отчизну,
И жди, пока иссякнет пыл.

Волна тарелку унесёт.
Лес над могилами растёт.
Не стоит увлекаться счетом,
Желанье — свойство бытия,

Пока летают самолёты,
Не замечая поезда.

***
Этот свет чужой для нас, прости.
Свет наш тот, что светит изнутри.
Тот, что остаётся вопреки
«Пять-шесть-семь, четыре, раз-два-три».

Всё, что видишь ты, сгорит в огне,
Перекус, разложенный на пне,
Книжка на коленях у меня,
Стремя и поводья для коня.

Ум и бред, стремящийся к нему,
Письмецо неведомо кому.
Сердцем то тает, то стучит.
Пёс мой, что скучает и молчит.

Танцы, и проектора игра,
Натюрморт разбитого окна,
Документ, и фото на проезд
С этого - на тот,
За ёлки звезд.

***
Наступает зима. Замерзает подножие сцены.
Дождь июльский прошёл.
Циркачи покидают арену.

В дно зонта мы смотрели и плыли на тающей льдине,
От сирены пугающей и золотой субмарины,
От листвы ярко-красной, от станции Белого Снега,
Где встречаются Ладога, Тигр, Ефрат и Онега.

За зонтом вместе с ветром, за парусом нашей печали
Нашу нежность храня, и от нашего гнева отчалив,
А куда - тебе, ветер видней, ты ушёл и вернулся.
Посмотрел, помолчал. Вслед тебе человек оглянулся.

Он увидел тебя, я увидел его и проснулся.

***
Коровья слепота святей, чем человечья.
Коровье вымя зрячее, чем грудь.
Друг друга люди ранят и калечат,
Чтобы в глаза коровьи заглянуть.

«Муу»… немота, молочные глаголы,
Бок трётся об забор. Забор скрипит.
Терпи мошку, и прочие уколы,
Пока Земля, напившись, крепко спит.

Чтоб каждый мог, проснувшись утром, встретить
Свет, снег, коров, и тиканье часов,
Полёт к другой невидящей планете,
Звёзд холод и бесчувствье полюсов.

Откуда чувствам быть? Ось трёт и трёт,
Трёт лона онемевшего покров.

***
Смотря из сердца в небеса
В себя — от всех, где ты есть я.
Где я есть ты, где свет есть тьма,
Где голоса, поля, леса,

Смотря, не видя, в слепоту,
В непониманья полноту,
В часы стоянья на мосту,
В механик пустоту,

И постояв, и полежав,
На клетку воздухом нажав,
Устав, взлетев, упав, узнав,
Себя в чужой карман убрав,

Незнанием внезапным став,
Снег падает в саду.

***
Этот мир — полигон «Коммунарка».
Ожиданья, мечты и надежды.
Управление, пайка и сварка.
Кот, собаки, еда и одежда.

Дача, стол, где в избытке вина.
Молоко племенного совхоза.
Детский сад, снег и щёчки с мороза.
В спины жертвам стрельба из окна.

Имена и глаза на деревьях.
В храме свечи и ладана дым.
Незнакомых родство, в вазе — розы,
Прах. Погоны. На гайках болты.

Выдох-вдох. Полнота пустоты.
И аллея, как в барской усадьбе.

***
Блаженнее давать, чем принимать.
И каждый день безвестно умирать.
Мой дед с балкона прыгнул, чтоб бежать
До пункта призывного - воевать.

Он бронь имел, пытались удержать.
Завод Балтийский, на сносях жена,
«Беги тех радостей», — как Аронзон сказал.
Он побежал. И без вести пропал.

Израиль его звали, тёщу — Сара
И прах её остался в Самарканде,
В эвакуации. Отец рождён в дороге.
Октябрь сорок первого, Камышин.

А дед другой добрался до Берлина,
Оттуда дочке вывез пианино,
И клавиши по-прежнему звучат.
А звёзды смотрят с неба и молчат.

***
Вишнёвое дерево посреди поля,
И ты думаешь — откуда
Эти ягоды
Эта тишина и пустота?