Один из моих инсайдеров из кубинского района Матанзаса, утверждает, что Фидель Кастро, великий революционер, партийный лидер, был настоящим палеро, адептом древней африканской магии Конго, доказательством чего является найденный в его кабинете магический котелок.

Согласно магии пало монте, каждый палеро - черный колдун - имеет особый колдовской горшок, в котором хранятся человеческие кости, выступающие медиа, то есть посредником, между миром живых и миром мертвых. Неофит во время инициатического пути идет на кладбище и выкапывает кости того, кто при жизни вел асоциальный образ жизни, кого позабыли, или не имел родственников, и никто не посещает его могилу. Это изголодавшийся по вниманию человека дух, готовый служить и выполнять для него различные поручения. Палеро с помощью костей устанавливает контроль над неприкаянным духом, который становится помощником колдуна. Кости помещаются в нгангу - магический котел, который устанавливает контакт с духами прошлого и помогает читать знаки невидимого мира.

Философ в моменты рефлексии действует схожим образом. Он больше похож на конголезского анимиста, чем на портрет мыслящего человека, нарисованный Рене Декартом: мол, в процессе познания есть активный исследователь, то есть субъект и пассивный замерший объект, и между ними пролегает пропасть, и нет никакой взаимосвязи. Деятельный субъект как бы рассматривает застывший, безжизненный мир перед ним. Настоящая философия - это некромантия, которая поднимает из царства мертвых золотые крупицы мыслей, идей, которые не гниют под влиянием времени. Они ждут своего часа, когда кто-то откроет портал в мир прошлого. Примером истинных реаниматоров являются интеллектуалы, входившие в Платоновскую академию в Кареджи в середине 15 века, которые занимались переводами древних авторов. Античные авторы, которыми зачитывались филологи кружка Фичино, становились подобно черному зеркалу Джона Ди порталом в древний мир. Но филологи-гуманисты были не эскапистами, которые не хотели жить в современном им мире. Они не могли жить в непластичной реальности, глухой к их магико-философскому воздействию. Их цель была не сухая самоценная эрудированность, не познание античности, а воскрешение древнего духа в декорациях современной им Италии, соитие двух реальностей, в результате которого родился бы новый мир. И реализовать эти желания могли лишь тексты - вербальные и визуальные - древних творцов. Эти медиа служили порталом в иные миры, и лишь гуманисты Ренессанса могли эти порталы обнаружить и описать то, что они увидели. А медиа между их современным миром и миров древних учителей стали понятия.

Согласно Канту, от наших чувственных каналов восприятия в наше сознание поступают хаотично, бессистемно и непрерывно потоки данных, неописуемых и неименуемых, подобно лавкрафтианским божествам по ту сторону человеческого осмысления.Но философ заключил договор с духами предков - традицией, дискурсами, концепциями, которые становятся медиаторами, позволяющими распознавать и интерпретировать знаки невидимого мира - мира идей, который проявляет себя в нашей повседневной действительности. Рассудок – тот самый магический котел интеллектуала, где миры встречаются. Кант называет рассудком ту часть сознания, которая способна объединять единичное знание в общие группы, а также познавать вещи в понятиях. Понятие –– это свернутая до одного слова мысль призрачной интеллектуальной традиции, которая оживает в момент произнесения правильной формулы, ухватывающей сущностные свойства предмета.

Кант – теоретик, закончивший ту работу, за которую сожгли Джордано Бруно, апологета дренеегипетской магии: оба занимались тем, что в своих трудах искали доказательства существования множественности миров. Одного сожгли, второго провозгласили классическим ученым. Обходя стороной герметико-магическую традицию, к которой тяготел Бруно, Кант совершенно светским образом пришел к тем же выводам через теорию познания. Он установил, что понятия являются условиями возможности опыта. Нет изолированных понятий, все понятия отсылают к другим понятиям, образуя сеть, в которых пойманы фрагменты чужих мировоззрений, оценок, желаний и страхов, пресуппозиций и аттитюдов. Кант добавляет еще одну способность понятий: они создают схему представлений о вещах. Схема сама по себе пуста, в ней нет содержания. Но благодаря понятиям мы можем соотносить предметы друг с другом – определять вещи, классифицировать их, находить общее и различное, устанавливать взаимосвязи. Понятия создают представления о мире вещей и людей. Имеющиеся понятия становятся основанием для того, чтобы фиксировать новые вещи, которые появились в мире. Понятия, которыми мы оперируем, и есть медиа, которые не просто сообщают информацию о мире, но и фундируют данные в представления, а те, склеиваясь друг с другом, создают нашу картину мира. Благодаря таким медиа как понятия и обрывки дискурсов, мир кишит призраками идей.

Если Кант писал про важность ментальных медиа, то Маркс рассматривал человека как медийное существо, которое, чтобы выжить, нуждается в материальных посредниках. Создаваемые нами артефакты это по сути изготовление протезов, которые расширяют наши возможности. Обрастая протезами, человек создал мир экотехнии - технизированного ойкоса, в котором течет поток безличных энергий, токов, желаний. Все это можно приручить лишь с помощью понятий, концептов, которые помогают, подобно магическим кругам, дистанцироваться от вредоносных влияний, и, наоборот, накапливать энергию, устанавливать контакты, делать зримым ранее невидимое, упорядочивать и разделять то, что ранее было склеено, и пребывало в хаосе.

Сильные личности это те, кто заклинают реальность, вокруг них всегда ходит много слухов. Фидель, даже если фантастическая идея о его связи с афрокубинским магическим наследием окажется верной, будучи ярким прагматиком, скорее всего, видел в этом атрибуте палеро символическую силу, укрепляющую его власть. Но к древнейшей магии он эффективно присовокупил магию марксистского дискурса, которая на сегодняшний момент оказывается наиболее сильной в странах, где рабочий класс ощущает себя под гнетом капиталистических бездушных процессов. Котел Кастро, если бы он существовал как медиатор, был бы магическим атрибутом, вобравшим в себя две магии - африканскую магию крови и европейскую магию слова.