«Drei Ebene unter den Krieg»

«Велик тот, кто держится за вечное, но еще более велик тот, кто держится за временное, после того как отказался от него»

С. Кьеркегор

«Чистое и простое желание бездны труднопостижимо, его целью была бы мгновенная смерть»

Ж. Батай

   1. Der Wind aus Stroh und Rot

и вот день. бойня продолжается, близится свадьба.

пространство:

[включает в себя чувственное восприятие зримого и осязаемого]
плывёт перед налитыми сталью глазами,
играет красным ветром в окоченевших волосах деревьев,
что лихой силач с ухмылкой нелепого победителя
играет мускулами.
прут арматуры сияет в этом оскале.
дальше: солома полей становится влажной, кровавой травой,
травой распыла ярости, жилки-вены её пульсируют
поле приходит в хаотическое движение и взывает к нефти;
/душа, душа поля, чёрная душа пустыни, останки//
бессмысленные неандертальцы, проломившие черепа и ставшие душой/

как на этот раз воробей приносит вести,
отравленные ипритом?
до нас долетает —
у невесты ядовитый букет;
белые розы нечисты и нальются синим;
поймавшие их руки высохнут и станут душой поля.

:взгляни у неё плексигласовые глаза/
в ней течёт нефть значит она мертва/
пожалуйста оставьте в покое это немое сердце/
взгляни на ней нефтяной траур а не фата/
дайте напиться траве и невесте одеться/
ярость в двенадцати гранях осколка капает изо рта/:

гости собирают черепки —
ракушки на любимом пляже Саваофа;

всё впитает всё заберёт эта ненасытная сука —
выдаст своей милой дочери терновое кольцо —
кольцо-колечко в пятнышках и запах запах
сырой земли вместо фарфора —
ветер разносит сукровичную сарабанду масляной свадьбы по стрельбищу;


из артерии прожорливого мотора зашедшего солнца льётся закатное молоко с кровью

Азраил целует невесту


    2.Die Hecke (schau)

посмотри — за забором
с красных ветвей свисают глазные
яблоки
прохладные листья пахнут сырым мясом
не оборачивайся и ты услышишь
молитву глухонемых навестителей

они — собиратели плодов причудливого сада

+открыть калитку не представлялось
возможным:
проволока обжигала руки
отсутствие проволоки заставляло верить
в неприступность причудливого сада с
деревьями глаз
оставалось смотреть за плавными движениями воздуха между подобием рук
глухонемых чернецов+

/
туда-надо-ночью-надо-ночью-но-какой-то-одной-ночью-чтобы-это-никогда-не-
повторил ось-мы-перейдем-ленточку-сада-забор-границу-и-соберем-глаза-никто-
больше-не-буде т-смотреть-на-нас-с-такой-кровавой-силой-свободы-смерти-больно-уморительно-глазаовладевают-вещами-глаз-камней-слышат-молитву-но-это-не-
закончится-пока-растут-д еревья-из-плоти-нашей
/

+посмотри — эта изгородь
украшена средневековой мозаикой

+ у тебя нет права пожинать плоды:

оно отведено тем незримым ночным
навестителям,
жаждущим прохлады

сок тех деревьев имеет металлический привкус
вино из плодов будет дурманящим
пьяницы навсегда останутся в бреду
Истинно Красного

а ты возвращайся в снега: только там
ты перестанешь ронять слезы со лба
и поймёшь, что существует Истинно Красный

     3. Wir tanzen zusammen morgens, aber jetzt hörst du die Musik?

гул слышен в небе:
это вражеские цеппелины остаются
висеть в воздухе
незаметные для радаров:

невооружённые солдаты поднимают
глаза:

выстрелы в воздух и больше ничего не слышно

только вдалеке льётся чёрное молоко:
ребёнок пьёт его,
обнаруживается ранка в гортани

+входи, открыто, тут ты можешь видеть
папу, маму, бабушку. дедушки
уже нет давно с нами. но ночью слышно,
как он передергивает затвор
старой винтовки и начищает
кирзовые сапоги+

через тридцать лет эта земля уляжется,
но старики будут повторять:

/
что вы делаете поганцы пидарасы вы ничего не знаете о правилах войны о правилах
свирепого шторма и бешеного рёва страшная мать воспитала нас и под этой землёй
отец наш общий и некогда братья наши но теперь ничего не исправить рвать в клочья порочные френчи спальные тактические рубашки мальчиков и неусыпную плоть
только это остаётся и это называется жизнь подонки а с вами никакой жизни не будет
у нас
/

+а дома стоит эмалевый бидон
с чёрным молоком;
бабушка принесла — теперь можно
умываться им, смывать золу
с почерневших тканевых век матери+

никто не поднимет знамени
сшитого из вины.

    4. Tod in Blankenese

вот старик — он совсем
обезумел и грезит землёй: сухой
и бесплодной. его пальцы
сжимают одеяло, пропитанное пóтом:
всё это наша земля, сын

он — браконьер и клятвопреступник, алчущий парить над слезливой землёй

смерть — малодушная дочь, пожирающая плоды свадебных церемоний

+за окном картинка была перевёрнута:
изуродованные женщины размазывали по
щекам ртутные белки глаз: беглые собаки
проползали под калиткой и атаковали
слепых калек, отмеченных мазутным трауром священнослужителей+

/
мы заслужили пить Истинно Красное толковать о смерти и бить хрустальную посуду
черепов скелетов навестителей потому что не существует ни одного зрачка в Красной последовательности чисел только единицы выглядывают из обиталищ
математической могилы но им не суждено
/

сухие губы старика трещат, рвутся
в конце концов
из груди выпадает булавка:
зрачки покидают орбитальное убежище
и смеются, выглядывая из-под земли

— так наступила осень —

    5. Keineswegs

+пустой сад. звезда полынь
полыхает в сердцевине этого неба

только снега сковывают по пояс
окоченевшего старика

из полуоткрытого рта высунут
гладкий язык+

слов не находится
только танец мертвецов в драных сутанах
громкое падение цинкового снега
далёкий отголосок осколочного ранения висел над головой:


нет больше семьи. нет больше отца. нет больше жён и детей.

есть только эти деревца деревца
пережили красное в зимницах своих плодов

они проскальзывают ветвями по цинковому
снегу
но молчат об этом

06.22 — 10.22