Говно с дымом ¹

9 декабря, 14:54

В первый день приезда – расположиться в хостеле, морально готовиться к докладу, второй день – сам доклад, после него – сходить на выставку, третий день – утром – гулять по Питеру, вечером – на кинофестиваль, четвёртый день – назад. Если еду – нужно уже: покупать билеты и бронировать хостел. И сесть за доклад. И не сомневаться… сомневаться до воскресенья, в воскресенье определиться. UPD: Б. молчит, я тоже ничего не пишу.

11 декабря, 17:22

Нужно решать… Заказывать билет до Питера или нет. Бронировать хостел или нет. Писать письмо в оргкомитет, что приехать не смогу, или приехать смогу – тогда писать никому не надо.
Или нет?..
Тошнит уже.

…Накануне доклада пойду в бар. Он собирался туда именно в четверг, так написал. О том, что приеду, я не написала – не могу представить, как ему это написать, ну не: «Привет! Я в Питере», – сама идея написать напрягает, поскольку написанное требует ответа, действий. Действий я не хотела. Тем более ответных. Словно по принуждению. Но оказаться в Питере и не написать – будто «все равно», – типа он как город в целом и общем, а не в частном, ну почти, что даже не понятно, что первичнее – город или встретиться там с ним.
Ральф не нравится: второй день ничего не ест, только пьет. Не успела войти в квартиру, как потянуло кислым. Включила свет — полы заблеваны и в коридоре, и в комнате. Жёлтым. Желчью. На прогулке дрищет. Тоже жёлтым, но по консистенции плотнее. Мать по телефону сказала, давать овсяный кисель – нужно снять воспаление с желудка, кишечника. Ещё сказала, что если-что, она может приехать, если-что – пока не наступило. Или наступило, но я не заметила. «Медитирую» над презентацией.

12 декабря, 13:23

Делаю презентацию (и эту запись в перерыве). Уже точно знаю, что в Питер не полечу, и даже – 100 к 1 – не пойду на работу. Жду такси для собак. В каком состоянии вернемся – не предсказать. На быстрое разрешение проблемы надеяться не стоит.
Бессмысленность. Дня. Забот.
Третий день снегопад. "Храброво" не принимает. Рейсы из Питера и Москвы либо задержаны, либо отменены.
Ничего. Не могу. Делать. Только смотрю на графики презентации.
Горло давит изнутри.

13 декабря, 19:53

Звонила мама, спрашивала, как Ральф. Рассказала про его анализы: эритроциты ниже нормы – норма 5,5, а у него немного меньше. Насколько меньше – она не спрашивала. Согласились, что общий анализ крови мало информативен: картина прорисовывается, когда количество анализируемых веществ своим числом приближается к составу крови. «Кто же будет делать такой анализ? И сколько времени он займёт?» Вспомнила про меня – и мне нужно начать приём назначенных препаратов (прошло три недели с посещения врача). Сказала еще, что моя «аутоиммунка» – следствие хронической носовой инфекции. Так и сказала: «У тебя нос заложен с самого детства». Младенчества, если быть точнее. А всему виной, по её мнению, искривление носовой перегородки, которое «следствием» нарушает сердечный ритм и мозговое кровообращение (мигрени становятся всё чаще, это да). «Не будешь принимать лекарства – разовьётся слепота». И пусть: всё, что хочу, я успею, – не сказала, только подумала. «За собаку принимает решение человек, за себя человек отвечает сам». Дискутировать не стала, тем более, что в этот раз она была права.

13 декабря, 20:53

Что-то хотела записать… Отвлекает дым. По вечерам тянет из вытяжки на кухне. Гарь каменного угля. Рядом частные дома, зимой они каждый вечер превращают воздух в сможную автостраду.
Запах напомнил первые числа марта. Тогда я тоже шла мимо частного сектора, и поразилась тяжести дыма: дым туманом прижимался к земле, срастался с тенью эскадрильи ИЛов, держащих курс на юго-запад – не в сторону военного аэродрома, что под боком (в 5 км), и не в сторону другого на территории области, а – туда.
Неужели и теперь дым только прелюдия для их дуплета?
Стены содрогает пронзительный до накала барабанных перепонок пролет АНа. Не проходит и тридцати секунд, как «вожака» нагоняют отстающие, оглушая сознание мраком.

14 декабря, 9:17

Продолжаю поить Ральфа овсяным киселем. К дрисне добавилось действие наркоза. Странный он. И уже вторые сутки. Натыкается на углы, будто в чужом доме. Хотя в ветлечебнице он вёл себя, как в своём – обосрал весь врачебный кабинет, – залили в него 15 литров мыльной воды, вот он и оконфузился.
Сегодня словила паническую атаку. Вышла на работу, дошла до остановки, и не могла понять с какой стороны мне садиться, чтобы доехать до университета, на работу (это-то в том районе, где знаком каждый подзаборный куст). Дыхание перехватило – не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кое-как взяла себя в руки и продолжение последовало. На работе. Там, где три года не хочу быть.

15 декабря, 18:22

В обеденный перерыв звонила маме. Ральф свободен. И я.
Удивительно, как вышедшая из организма кость, может осчастливить. А ведь даже не Адамова. Хрен знает кого. Мало ли кого – на улице чего только не валяется. Да, Ральф? Он и сейчас, когда всё миновало, и никто его ругать не собирается – могила.
В 15:40 улетел мой самолет. Небо было ясное. Снег укутал его через два часа.

Домой шла через дым.

16 декабря, 13:44

Дистанционно делать доклад не стала. Написала оргам, что из-за нестабильного интернета подключиться не смогу, хотя даже не пробовала. То, что соединение слабое, было правдой – низкий трафик не раз срывал мне доклады.
На работу не пошла. Написала завкафедре, что на конференции, т.е. в Питере, т.е. делаю доклад. Вместо Питера и стен лаборатории сидела в своей страшной комнате с гнетущими обоями, имитирующими мрамор, пытаясь забыть себя или найти (тут как повезёт) в «Корсаже», потом в «Тар», потом в «Дурном глазе». Просмотр каждого останавливался примерно на середине. Вечером питерский Б. написал, что пригласил бы меня выпить. Не написала, что выпить мы могли уже завтра. Калининградский Б. тоже не пишет. Продолжила смотреть «Корсаж», пока снова не почувствовала запах дыма.

20 декабря, 19:20

(Вс.ег.да, каждый:раз)

Даже вести эту хронику уже тяжело. Когда начинала, внутри, словно заработала турбина. Своим лопастями она вымела и мою душноту, и застойный воздух комнаты, и вечернюю гарь. Она сорвала с лица старые частички кожи, намотала на вал вырванные волосы, покоцала ногти и ... встала. Теперь – ничего. Гарь победила. Поры забиты ею, волосы в её шелухе, руки черны.

Ждать, ждать и ждать. Ничего.

Ощущения – привычка к вони. Их тоже узнаешь по реакции тела. Как по урчанию кишок понимаешь, что голоден, а по чувствительности груди – сексуальное желание. Это все происходит на уровне тела, «хочу» не думает. Так и для привычки к вони у тела есть ответ. Вот этот. Апатичный, строгий, очень апатичный…
И они (ощущения) всего лишь ничтожные редкие отблески, короткие вспышки на парсеки слепоты – неразличимой объектности, бывшей когда-то ясным и четким миром, – способные принимать на себя огромные пугающие тени от горящей свечи, сведшей дневной свет в свою рабскую жёлтую точку.
По стене дома напротив проползло серое крыло самолета. Звук двигателей с низкой звенящей частоты перешёл в эхо, растворяющего всё своим грохотом, пока крыло на стене не приросло обратно к АНу.

23 декабря, 10:03

(В автобусе. По дороге на работу.)

Ст.1. Я не хочу тратить время на то, на что у меня нет времени: уборку, глажку, стирку, готовку и т.д.
Ст.1.ч.1. Я хочу тратить время только на то, на что оно мне дано – жизнь – полнота и красота которой зависит лишь от моих воспоминаний.
Ст.2. Не хочу тратить время на тех, кто тратит моё время. Не хочу их вспоминать и снова тратить время на тех, кто мешает мне тратить время на то, на что оно мне дано (Ст.1.ч.1.).
Ст. 3. Не хочу доказывать правоту, отстаивая свою точку зрения. Точка – остановка, её длительность зависит от того, насколько точка жирная. Т.е. точки зрения тратят время точно так же, как то, на что у меня нет времени (Ст.1), как те, которые тратят моё время (Ст.2).
Ст.4. Не хочу болтать впустую (Ст.3). Болтать означает болтаться вне времени, вне своей жизни, которая не хочет помнить тех, кто тратит мое время.
Ст.5. Не хочу распадаться пополам от противоречий и представлений, ибо нецельность открывает двери для пустого (Ст.1 – Ст.4).

Когда статьи моей Конституции нарушаются, я молчу, а если и говорю – голос сначала дрожит, потом срывается. Мои статьи не проходят столкновение с реальностью. Значит ли это, что они ошибочны?

27 декабря, 8:02

Для сна нужна история, для чуда – душа. Проснувшись, еле успела записать.

Если замедляешься – пространство расширяется: Евклидова геометрия превращается в геометрию Лобачевского, где всё то же самое, за исключением параллельных линий – они пересекаются.

Сижу в (своей) комнате, свесив ноги с дивана, словно с большой кровати, и думаю о гостиничных номерах. Дом – это место ночлега. Было бы хорошо не иметь привязанности к дому – жить неделю или месяц в мотеле, потом переехать в другой, потом в третий, и так далее. Почему нет таких мотелей с дешевыми комнатами? Номер для одного стоит дороже, чем для двоих. Ориентированность общества на семейные ценности? На коммуналку, где никто никому не даёт житья. Где личное – время и пространство – тратится вперёд общего. Своё время и пространство – роскошь. Позволить его могут только неплохо зарабатывающие люди. Только они вечно заняты, у них нет времени думать о таких вот номерах.

Ст.6. Всегда уметь отказаться от своей «жизни», как от нечто несуществующего. Она ведь так иллюзорна, как и воспоминания о жизни.

Мраморные обои складываются со стен на пол, образуя ту самую гостиничную кровать – огромную, белоснежную – на ней лежит Ральф и, высунув розовый язык, дышит, как если б ему уже припёрло.
Посматриваю на него с коврика у двери, продолжая судорожно читать с листа плохо подготовленную вторую половину доклада. Ральф вскакивает – в дверь входит "Zoom" и милая модераторша произносит:
— «Уважаемые онлайн-участники конференции, мы рады объявить Вам Статью 7 нашей Конституции. Согласно ей проживающие свои жизни по принуждению сложившихся обстоятельств в пространстве Лобачевского имеют преференцию выстраивать те события, которые только пожелают, не опасаясь последующих изменений».
Ральф басовито издает «гав». И я, словно по команде, растягиваюсь на его половике и лежу. Не моргаю. Не шевелюсь. Не дышу.

[1] анаграмма фразы "С Новым Годом"