ПОДРАЖАНИЕ ЗМЕИНОМУ ЯЗЫКУ ВИСЛАВЫ ШИМБОРСКИ

для Лизы Хереш, которая придумала вторую строчку

Слишшком я блисссско
Уже тут-с с тобой
И слова сбрасывают кожицу — невесомый экзоскелет, серебристую роговицу
Вытекают изо рта растекаясь по животу оставляют белёсый выползок:
Тонкие клетки кожи.
Можно продать на авито за тысячу,
Можно взять осторожно и смотреть через себя
Может поможет

Пусть всем приснится хороший сон:
Скажем, серые птенцы на беларуском вокзале,
Железистый эпителий его крыши,
Маленькие молоточки рельс, добрые шорохи и звоночки.

Постоянное веко закрыто и состоит из чешуек — оно прозрачно,
Сквозь него я могу смотреть на тебя, пока сплю,
И вижу хороший сон про вокзал и птиц и шорохи
Но пока слишшком ты блиссско,
Я ничего не увижу,
Кроме тихого шепота половиц
И диапсидного черепа.


Три дня из жизни Герцена.

День первый: Герцен сидит на лавочке, болтает ножками, думает о том, как в Вятке инеем зарастают деревья и окна.
Хронического счастья так же нет, как нетающего льда.
Сердце Моё, ужели твоя боль еще так жива, что не имеет слов?
Герцен спускается к реке и кидает в неё камешки.

Камешек №1 говорит ему: ты мог пережить, но зачем
Камешек №2 говорит ему: прочь с этой посредственностью, andante, allegro moderato
Камешек №3 ничего не говорит.

правыми слезами Герцен верит в Россию, левыми в революцию.
Он вообще плаксивый.
Герцен тушит свечу
Своими слезами
Правыми и левыми.

День второй: Герцен встаёт со стула и падает на пол, а вокруг только пустота и немота русской жизни,
и еще звенит колокольчик.
вода залива шуршит на западе собора.

ненавижу воду
за память формы.

Герцен переживает феноменологию духа
Чтобы стать полным мягким человеком как облачко

☁️ вот такое

он вспоминает, что у белинского глаза иногда выкатывались из глазниц и приходилось ловить их по полу.
он вслушивается в удивительный такт сердца грановского, потому что никогда не был на его могиле.
Герцен тушит свечу.

День третий: союз литературы и власти возможен только после смерти императора.
Герцен лежит в кровати и мечтает о смерти всех императоров.
Изнутри Герцена грызёт маленькая мышка.
Она виляет хвостом невыраженной боли и стучит лапками по печени Герцена.
Где граница патриотизма у собственного тела?
Где твои именины, Сердце Моё?

Кто мог пережить, тот должен иметь силу помнить.
Пусть догорает — думает Герцен.


Один вечер из жизни Джорджо Агамбена.

32 минуты на встать с кровати

Он просыпается после случайного сна в мокрой кровати в общаге рггу
Следы от соседских ботинок успели высохнуть, вода в бутылке
Осталась но немного
Как если бы её вовсе не оставалось
Емое сколько еще читать домашки
И потом: опять что-то принес правачок с первого этажа
Три стопки книжища по семьсот страниц
Как быть крутым если боишься спать голым и
Ножки ускользают из резиновых тапок как и ты — из потных ладошек
универских тупиц.

10 минут на подумать

Однажды он целый месяц пролежал в этой комнате болел ковидом
К нему приходили курьеры он болел от силы неделю
Просто долго лежал
Критический момент — пересечение порога, за ним:
персонализация, прогнозирование, скрининг.

20 минут на attività senza senso

Бесконечная складка барокко на шторе
Карандашом он пишет
Террорист — это мизолог, и в каплях воды, остающихся на кончиках его пальцев, он больше не узнаёт море.
В россии за такое убили бы
Карандашом он пишет
Только если эта общага сгорит станет видна фундаментальная проблема архитектоники
Пишет
Наш девиз четыре слова чтоб сгорела эта школа
Пишет карандашиком
Ангелу скучно в брошенных орудиях vita activa; он грустно смотрит перед собой.

2 часа на ничего

нужно попуститься
способность-не завязывается в узел с бездействием
так вышло что человек природой освобожден от занятий
можно просто закрыть глаза, ждать страшный суд, можно видеть как
необразованные тянутся к необразованным,
чтобы превратиться в деструкцию/малиновое варенье/крик охранника:
Сколько времени осталось?

1 час в ожидании

Это такое дружелюбное место в котором
Все помнят только мальчика у христа на елке — буржуазную гадость
Никто не напишет действительно хороший роман
Потому что это страшно дружелюбное место
Тепло и мокро как внутри венецианского канала
Хотя мы сами больше не пользуемся такими простодушными образами
Истина нагружается временем и лопается как шарик в баблике.

Оставшееся время

Джорджо Агамбен смотрит в окно и видит подозрительно яркую звезду.